|
Избранное
|
|
| lilu | Дата: Среда, 2008-05-07, 5:58 PM | Сообщение # 16 |
 Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| 30.09.02 11:53:09 msk
И.К.
Когда-то я работал в научно-популярном кино и даже писал сценарии. Сценарий – это такой путеводительный венок на голову режиссера, сплетенный из ромашек видеоряда, лютиков музыки и собственно колокольчиков текста. Перебирая старый хлам, я наткнулся на один из них, так и не снятый, превратившийся в гербарий и рассыпающийся от одного прикосновения. Но, вместо того чтобы отправить его в мусорное ведро, я осторожно, едва дыша, на цыпочках донес его до гестбуки. Вдруг Фемъ или, там, Феб прочтут и похвалят…
ЗАВТРАК НА ТРАВЕ
Звучит музыка Дебюсси. Может быть, его «Лунный свет». Темное небо, на котором большая луна, едва оторвавшаяся от горизонта. Внизу – еще одна луна, отраженная в воде. Мы догадываемся, что это отражение, по трепещущей ряби. Размытое пятно отраженной луны чем-то притягательно для нас. Мы пытаемся всмотреться, будто идем навстречу. Пятно увеличивается и превращается в обнаженную женщину. Она сидит боком к нам, поддерживая правой рукой подбородок. Ее взгляд устремлен на нас, будто мы ее тоже заинтересовали. Продолжает звучать музыка, мы смотрим друг на друга, начиная испытывать трепет и негу — то интимное, тайное, вечное, чему, в общем, нет названия. Мы уже влюблены друг в друга, хотя этого еще не знаем. Но встреча произошла. Темное окружение светящейся женщины вдруг резко светлеет, переходя в зеленые тона и становится картиной «Завтрак на траве»(1863) художника Эдуарда Мане.
В музыке возникает конфликт, возможно, теперь это «Послеполуденный отдых фавна» Равеля. Женщину как бы отнимают у нас, и мы с досадой рассматриваем ее компаньонов — двух сидящих на траве мужчин, почему-то полностью и не без щегольства одетых. Их сюртуки, пошитые с иголочки, их брюки, шляпа, тросточка в руке сидящего справа выглядят нелепо и неуместно рядом с обнаженным телом женщины. Или она сама неуместна.
Мы снова рассматриваем фигуру женщины, но теперь в другом, вопросительном, хотя и недопроявленном, контексте. Оказывается, на животе у нее складка, бедро слишком мощное, почти мужское, подошва левой ступни, пальцы ноги — все грубовато…
Вы, конечно, узнали эту картину. Да, это «Завтрак на траве» Эдгара Мане, одного из родоначальников французского импрессионизма. Не будем сейчас отвлекаться на импрессионизм, но возьмем однако себе в помощь само слово impression.
Итак, какое же впечатление производит на нас картина? Странное, неправда ли? Что-то тут не так. Что-то нас смущает в ней, сдвигает с обычной колеи, провоцирует вопросы.
Абсолютно обнаженная женщина с двумя абсолютно одетыми мужчинами. Разве что без пальто. А ведь, вроде, лето, тепло.(Темные сюртуки, глубокая тень усиливают впечатление ослепительной обнаженности женщины).
Вроде бы завтрак, но никто не ест, и сами небогатые припасы провизии раскиданы словно неосторожным движением обнаженной ноги.
Похоже, идет беседа, но женщина, если и слышит, то все же почти не замечает своих собеседников, поскольку внимательно смотрит на нас. Может, ждет, когда мы наконец вставим слово, приведем свои аргументы. Неправда ли – мы ей далеко небезразличны?
Камера продолжает внимательно рассматривать картину.
Итак, в погожее летнее утро две пары отправились за город на прогулку. Где-то они сели на лодку и высадились на зеленом берегу в тени деревьев. Одна женщина (наша героиня), по всей видимости, уже успела искупаться, другая же – еще только опускает ноги в воду, подобрав подол сорочки, которую она скорее всего так и не снимет. Вторая женщина принадлежит картине лишь по логическому закону парности и композиции. Она служит точкой равновесия, соединяя передний и задний планы, но нам неинтересна, потому что не обнажена. Впрочем, на то и расчет.
Мужчины, судя по всему, купаться не собираются — так увлечены беседой. Хотя в данный момент говорит только один — тот, который протянул к женщине руку. Так делают, чтобы заставить себя услышать. Грубовато, но действенно. Попробуем, как если бы ничего не зная о том, кто и с каким умыслом здесь изображен, разобраться в отношениях участников этого сюжета.
Обратим внимание на тайнопись поз. Мужчины ревниво взяли женщину в полукольцо, отрезав ей путь к нам, как и нас от нее. Ствол дерева за спиной женщины завершает круг, который можно назвать магическим, ибо он удерживает обнаженную натуру в центре нашего внимания. Перед нами драматическое действо лиц, рук и ног…
Между тремя его участниками обозначен конфликт. Третий лишний позиционируется позади женщины, обнаруживая свое разочарование выражением лица, а свои притязания — кистью правой руки, украдкой пристроившейся у теплого бедра женщины. Но та, хоть и смотрит в нашу сторону, нам же и указывает приподнятым большим пальцем правой ноги на своего избранника. Вытяни она ногу — и коснется, как в любовной игре, причинного места своего партнера. Широко раскрытыми в сторону женщины ногами мужчина справа обозначает свою власть над ней, правая же его нога как бы выталкивает соперника за пределы магического круга. Пятки левых ног наших тайных любовников находятся в нежной близости.
Впрочем, можно допустить, что женщина просто сбивает нас с толку, предпочитая на самом деле того, со второго плана…Жизнь как выражение женского начала полна иллюзий и лукавства.
Так, при созерцании этой картины, создается impression, которое мы назовем эротическим.
Что же такое эротизм?
*****************
Далее еще страниц десять мелким почерком, которые мне некогда да и лень набирать.
Этот сюжет писался для неосуществленного телевизионного проекта «Эротика в искусстве».
Игорь Куберский. Лирика
Наша мастерская. Сценарии. Завтрак на траве
|
| |
| |
| lilu | Дата: Среда, 2008-05-07, 10:55 PM | Сообщение # 17 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| 
Увеличить
Дебюсси. Лунный свет (.mp3)
|
| |
| |
| lilu | Дата: Пятница, 2008-05-09, 11:54 AM | Сообщение # 18 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| 01.02.03 21:50:26 msk
И.К.
К 60-летней годовщине битвы под Сталинградом
Из неопубликованных мемуаров моего отца, Куберского Юрия Васильевича (1903-1980), гвардии инженер-полковника, участника Сталинградской битвы.
Комбрига, с которым я расстался в период, когда он закончил свою дипломную работу и получил назначение в Ленинградский военный округ, я не видел около пяти лет. За это время он заметно изменился. Его стройная фигура отяжелела, а смуглое лицо с выразительными, подвижными и густыми бровями, оставаясь по-прежнему приманкой для женщин, стало еще более мужественным и решительным. В его умении придавать своему лицу то вдумчивое, то грозное выражение я узнавал начинжа Хренова, под началом которого Йоффе воевал в войне с белофиннами. В его подчинение я уже вступил как начальник отделения электризованных препятствий. От него я узнал, что бригада во время отступления боевых действий почти не вела, но растеряла много людей и сейчас выводится в резерв для окончательного формирования, так что, по его словам, я приехал весьма удачно.
Несколько дней у меня ушло на то, чтобы ознакомиться с частями бригады, прежде всего – с электротехническим батальоном и ротой по электрификации работ. Понимая, что в предстоящих боевых действиях я обязательно буду стакиваться с минированием и разминированием а также комбинировать малозаметные электризованные препятствия с минами, я уделил серьезное внимание знакомству с батальонами минирования. Их было в бри-гаде восемь.
Я часто бывал на занятиях в этих батальонах – не столько в качестве представителя штаба бригады, сколько в качестве ученика.
В одном из таких батальонов я стал однажды свидетелем поразительного занятия. Занятие на лесной полянке проводил младший лейтенант. Он весьма толково рассказывал о минах – наших и немецких, демонстрировал их устройство, способ вставления в мины взрывателей с детонаторами и т.д. Когда он дошел до мины ПМДЦ (противопехотная мина деревянная целая), в которую вставляется 75-граммовая толовая шашка, он заявил:
— Если на такую мину наступить, то она не принесет большого вреда. Обычно она в этом случае отрывает каблук у сапога. Я надел старые сапоги и сейчас вам это продемонстрирую. — С этими словами он действительно наступил на мину и та, естественно, взорвалась, напугав минеров. Младший же лейтенант торжествующе показал своим слегка оглохшим слушателям оторванный каблук.
После занятия я посоветовал младшему лейтенанту больше не прибегать к такому «натурализму», так как к добру это не приведет.
Но он не внял моему совету.
На одном из последующих занятий, объясняя минерам устройство противотанковых мин, младший лейтенант, как мне рассказывали, после слов «эти мины надежно переносят вес человека и, если на них наступить, они не взрываются, - встал обеими ногами на мину и она…взорвалась. При этом погиб не только он сам, но и несколько минеров, многие были ранены…
***
Я по-прежнему часто выезжал на фронт в различные армии с заданиями от командира бригады. В одну из таких поездок я стал свидетелем горестного случая. В одной армии чуть ли не возле штаба оказалось минное поле с противопехотными минами. Оно было огорожено колючей проволокой, но не охранялось. На это поле каким-то образом попал один сержант и подорвался. Пытаясь выбраться с поля – одна нога у него была оторвана по колено – он подорвался во второй раз и лишился по локоть правой руки. Я подбежал к месту происшествия, когда вдрызг искалеченный человек, обезумев, крутился на минном поле, умоляя солдат и офицеров, толпившихся перед колючей проволокой, пристрелить его. Несмотря на ужас происходящего, я нашел в себе силы спокойно присмотреться к минному полю. Вытащить несчастного сержанта можно было, лишь разминировав несколько мин. Считая себя к этому времени уже опытным минером, я попросил, чтобы мне принесли какую-нибудь железную или, на худой конец, деревянную палку длиной побольше метра. Все бросились выполнять мою просьбу, но когда палку нашли, было уже слишком поздно - в этот момент бедняга подорвался в третий раз и потерял вторую руку. Снег вокруг него почернел от копоти и был перемешан с кровью.
Разминировал я проход уже только для того, чтобы вытащить труп. Как рассказывал мне потом врач, погибший сержант был на редкость здоровым человеком и умер лишь от того, что потерял слишком много крови.
19 ноября 1942 года, день начала исторической Сталинградской битвы, начался для меня с того, что в лесу на нашем берегу реки, скованной недавно льдом, как раз напротив станицы Малоклетской я надел вместо кожаных хромовых сапог валенки. Эти валенки привезли мне мои коллеги по опергруппе по приказанию заботливого командира бригады. Снабженцы бригады оказались менее заботливыми. Воспользовавшись тем, что валенки выдавались не мне лично, они отобрали что-то непотребное и не имеющее права называться валенками. По сути это были просторные толстые чулки из недоброкачественной непроваленной шерсти. Ругая снабженцев самыми ядовитыми ругательствами, я все же был вынужден надеть обновку, так как ноги в сапогах буквально отмерзали. В лесу я встретился с командирами рот батальона нашей бригады, обеспечивающего наступление на Мало-Клетскую, и узнал, что ночью в минных полях противника на крутых склонах занятого им берега были сделаны проходы. Минные поля эти по докладам командиров рот состояли из металлических противопехотных прыгающих мин осколочного действия(S-mi-35).
— Мины вмерзли в землю, - сказал я. — Как же минеры вывинчивают усики взрывателя? По-моему, это невозможно.
— Проще пареной репы! — доложили мне командиры рот. — Минеры находят мину миноискателем, ссут на ее взрыватель с тремя усиками а уж затем вывинчивают.
Посмеявшись вместе с ними, я внутренне восторгался находчивостью наших минеров. Воистину исключительная изобретательность испокон веков была присуща русскому солдату!
— Ну и какой вывод из найденного способа разминирования вы сделали? — спросил я.
— Никакого… какой тут может быть вывод?
— А такой, что перед атакой минерам нужно как можно больше выпить воды. Практикуйте также привлечение пехотинцев к разминированию немецких мин, — добавил я.
Во время исключительно мощной и продолжительной артподготовки я вместе с минерами продвинулся по лесу к самой реке. Вдруг мы увидел, что какая-то повозка пехотной части заехала на наше противопехотное минное поле, установленное на просеке.
— Подожди, друг! мы сейчас его разминируем! – закричали
минеры.
— Некогда мне ждать! – крикнул ездовой, — а таких мин я не боюсь! — и с этими словами он поехал прямо по минному полю.
Несколько мин, скорее всего 75-граммовые, типа ПМДЦ, взорвались под колесами повозки и под ногами лошадей, не причинив ни ему, ни им заметного вреда. «Таких солдат победить невозможно» — подумал я, глядя вслед ездовому.
Артподготовка выгнала из Малоклетской румынов, и станица была занята без боя. Вместе с пехотой минеры заняли окопы противника на вершине крутого берега реки. Оставив минеров для разминирования склона, я пошел вдоль окопов. Вдруг я почувствовал, что наступил правой ногой на что-то твердое и острое. Это была мина S-mi-35. Застыв на месте и ожидая с секунды на секунду взрыва, я ощущал все три усика взрывателя, прошедшие через подошву моего горе-валенка и упершиеся в мою обернутую портянкой ступню. Мина не взрывалась. Не дыша, я вынул ногу из валенка и с еще большей осторожностью снял сам валенок со злополучных усиков, торчавших из земли… Пришлось мне воспользоваться способом, открытым на-кануне рядовыми минерами, после чего я вывернул взрыватель из мины и затем извлек из земли и саму мину. Окончив эту работу я пошел осматривать окопы, покинутые румынами, помянув добрым словом снабженцев бригады. В определенных условиях плохое может оказаться хорошим, такова диалектика – философствовал я.
Игорь Куберский
Из старого чемодана
|
| |
| |
| lilu | Дата: Суббота, 2008-05-10, 2:22 PM | Сообщение # 19 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| 10.05.08 13:59:42 msk
И. Куберский
СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ
(страницы из поэмы )
1
...Июль. Военный санаторий.
Две цифры – год 40-й.
В реестре тамошних историй
Есть та, что связана со мной.
О, сколько их, на этих снимках,
Кто полулежа, кто в обнимку,
Кто стоя, кто полуприсев
В тени насупленных дерев,
Спешили свой портрет оставить
Друг другу, детям ли на память,
А то и вечности самой
Перед грядущею войной.
2
Того, что было накануне,
Не перескажешь в двух словах,
Пусть многое оставил втуне
Охватывавший душу страх.
Не иступленьем, а любовью
Дышала юность – лишь она
И бодрствовала в изголовье
Полубеспамятного сна.
Попав на групповое фото,
Она останется честна,
Но вскоре будет смертным потом
И порохом зачернена.
А тут летит, легко волнуясь,
Даря цветы из рукава...
И я шепчу ей: "Здравствуй, юность!
Что б ни случилось – ты права!"
3
Вон девушка в потертом кресле,
Военнослужащих кружок.
Они в огне войны исчезли
Под граммофонный голосок,
Под шарканье на танцплощадке,
Под вальс и медленный фокстрот...
Топорща гимнастерок складки,
Пусть кружатся. Смерть подождет.
4
Был старше матери отец
И мог бы ей отцом считаться,
Но он рванулся как истец
К ней, как к последней из инстанций.
Писалась жизнь, как беловик,
Раскраивалась не по росту,
Чтоб каждый знал, что он не остров,
А коллективный материк.
И все-таки нашлась строка,
Чтобы не стать "врагом народа", -
Указ тридцать восьмого года
И апелляция в ЦК.
Раскалывалась голова,
Обмотанная полотенцем...
На фото матушка с младенцем.
"Вниманье. Говорит Москва!"
5
Вестей военных строгий голос
Я помню в комнате у нас,
Я снова с головой укроюсь
И жду, не закрывая глаз,
Когда раздастся возглас медный,
И загремит марш боевой...
Я жду отца, я жду Победы,
Трехлетний мальчик тыловой.
Я помню, помню письма с фронта,
Которые не мог прочесть,
И эти маленькие фото,
Чтоб в треугольник почты влезть.
И над моей кроватью долго
Висел воинственный плакат:
Налево скошенная челка
И красный штык, вонзенный в зад.
С письмом отца я сяду в кресло,
Я полон песен и надежд:
Он разминирует Одессу,
Софию, Белград, Будапешт.
Он день Победы встретит в Вене,
В тот день я так и не засну,
А мать заплачет откровенно,
Не плакавшая всю войну.
6
Как запросто, без укоризны
Растет забвения трава,
Но я твержу: "Жизнь, жизнью, жизни!" -
Склоняя эту жизнь едва.
Деревенеющее слово
Я по щекам упрямо бью
У обморока рокового
И у забвенья на краю.
Нет, я взыскую не бессмертья,
Мне безразличен мой удел,
Но, если я закинул сети,
Я б все же вытянуть хотел
Хоть малую рыбешку смысла,
Мерцающую чешуей...
И, если тишина нависла,
Жду слова вслед за тишиной.
7
Тридцать вторая годовщина,
Круги ноябрьского дождя.
За наши праздничные спины
Повесили портрет вождя.
Мы с дядюшкою, как на спевке,
Застыли в первом же ряду.
И я держу звезду на древке,
С серпом и молотом звезду.
А с декабря опять болезни
Слетятся на мою постель,
И дядя навсегда исчезнет.
Лес рубят. На дворе метель.
8
Я к щепке мачту пригвождаю,
Я посылаю корабли
По морю без конца и края,
Без поднебесья и земли.
Я в глубине лесной тоскую
И высоте холодной гор
Предпочитаю даль морскую,
Волнами вспаханный простор.
Мне в детстве подарили взморье
И теплый золотой песок,
И я бы дюжину историй
О той поре припомнить мог -
Поре блаженного незнанья,
Когда в мальчишеской игре
Мы повторяли очертанья
Того, что было на дворе.
У каждого в запасе вечность,
И мы пускаем корабли.
Когда б в лицо не ветер встречный,
Мы б далеко уплыть смогли.
Он задувает к перемене
Погоды и грозит бедой,
Но детство гроздьями сирени
Еще кружит над головой.
9
На прошлое не опереться,
Лишь только памятью о нем
Порой принадорвется сердце,
Переступив за окоем.
Но, добровольно сдавшись боли,
Подкравшейся издалека,
Я вижу и покой, и волю,
И счастье в пригоршне песка.
10
Вон снимки, снятые в Сибири.
У нас за спинами тайга,
С морской соперничая ширью
Свои не знает берега.
Вон ватники "переселенцев"
Мелькают у большой реки.
И мама стянет полотенцем
Отцу затылок и виски.
Я помню запах телогрейки,
Подъемника стальную клеть
И песню о судьбе-злодейке,
Которую не надо петь.
Я помню серые колонны,
Дожди и вышки часовых,
И оползни крутого склона...
И ветер памяти не стих.
11
А следом год пятьдесят третий
И марта пятое число,
И ленты на Его портрете,
Что мокрым снегом занесло.
Вокруг растерянности ветер,
Что падает – тому пропасть.
Не ограждается от смерти
Неограниченная власть.
12
Тут надо б укрупнить детали,
Но страх увязнуть в мелочах
Вновь над страницею витает.
Я знаю, что такое страх.
Я был три раза под бомбежкой
На африканской стороне
И видел пуль тугую стежку,
Оконченную не на мне.
Я помню хлесткие обстрелы
И крик:"Ложись!"и крик:"Огонь!"
И зерна соли черно-белой,
Впивающиеся в ладонь.
Иголка серого "фантома"
Вонзится в солнечный зенит...
И эта смертная истома
С тех пор во сне меня томит.
13
О, шорох лет в моем альбоме...
Пусть хронология строга,
Я только с теми познакомлю,
К которым тянется строка.
Вернувшись из семидесятых
На десять с лишним лет назад,
Я нас увижу – бородатых,
В потертых джинсках и заплатах,
И на одном плече рюкзак.
Из-за дерев не видя леса,
Видать, с отцов беря пример,
Мы все тогда рванулись с места
В свой романтический карьер
И пели, пели неустанно,
К костру присев на рюкзаки,
Что едем-едем за туманом,
Спешим за запахом тайги.
Обманутое поколенье,
Мне, в общем, дорог твой порыв
И поиск истины в движенье,
А также в рифмах корневых,
Твое душевное здоровье
И кодекс рыцарства простой.
Пока ты спишь, над изголовьем
Уже восходит свет иной...
1985г.
И.Куберский
|
| |
| |
| lilu | Дата: Вторник, 2008-05-20, 6:41 PM | Сообщение # 20 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| 24.03.08 17:12:05 msk
Сочинитель
КАРТИНА
Скажем, «Завтрак» малого голландца:
Дама - сидя, стоя – кавалер...
Стол, еда... Буржуазии глянца
Более, чем надо. Например,
Скатерти парча, камзола бархат,
Атлас платья, страуса перо,
«Жизнеописания» Плутарха,
Тусклое посуды серебро...
Но сравненье вдруг ныряет с ветки
В памяти трепещущую щель:
На столе – знакомые креветки,
У стола – знакомый спаниэль...
О, мне этот вкус солоноватый
Да глоток французского вина…
За окном поддатые солдаты
И самодовольная страна.
И.Куберский
|
| |
| |
| lilu | Дата: Вторник, 2008-05-20, 6:43 PM | Сообщение # 21 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| 20.05.08 17:20:18 msk
М.Ж.
Эскиз неброской акварели:
Два-три мазка и еле-еле-
Под слоем краски – карандаш,
Слегка наметивший пейзаж.
Но из чего рисунок тот?
Пора нам рассказать открыто:
В нем только толика графита,
А тертых камешков не в счет!
Там лазурит, волконскоит,
Да бирюзы две-три щепотки,
Был век у камешков короткий,
Зато какой отпадный вид!
Торшон из лучшей древесины,
И кисточка из колонка...
А под холмом две-три осины,
Уже продрогшие слегка.
И.Куберский
|
| |
| |
| lilu | Дата: Четверг, 2008-05-29, 5:09 PM | Сообщение # 22 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| ...
...Я понял так, что меня выгоняют из дому. Рано или поздно это должно было случиться. Я перестал плакать - свершилось нечто такое, что плакать теперь было просто нелепо. Свершившееся было гораздо значимей слез.
Я оделся, спустился по лестнице, и вышел в метель. Мне показалось, что это та самая метель, которую я видел за окнами тети Лизиной комнаты шесть лет назад, когда снежные хлопья стучали по стеклу, как пальцы злых духов, заглядывавших в человеческое жилье, - только теперь я был не там, внутри, а здесь, снаружи, в самой метели, словно ответив на приглашение и вызов, сделанные мне шесть лет назад. Как если бы высшие силы решили пополнить мое представление о внутреннем и внешнем этого мира. И вот что еще... Если я тогда боялся метели и тех духов, что липли, льнули к оконным стеклам, то теперь я стал как бы одним из них. Метель и я - мы были одним целым. Точнее - я был ее частью. Я вдруг почувствовал, что мне с ней легче и свободней, чем дома. Я шел по улицам, которые заметал снег, и мне было хорошо и спокойно. Возле фонарей снежные хлопья стремительно появлялись из смутной темной высоты и проносились на свету до воссоединения со своей собственной маленькой тенью, - воссоединившись, они становились снежным покровом, в который втыкались под разными углами. Или это были не хлопья, а отдельные снежинки, многогранные звездочки, - их короткую жизнь я успевал прочесть на рукавах своего пальто, или, скосив глаз, на уголке колючего воротника, - пальто у меня было перешито из старой солдатской шинели. Сами же хлопья состояли из целого семейства сцепившихся зубчиками снежинок, потому были тяжелее каждой из них в отдельности и падали быстрее, отвеснее, и в паузах между порывами ветра я даже слышал легкий шелест их соприкосновения со снежным покровом, похожий на шуршание пузырьков в стакане газированной воды. И мне представлялось, что хлопья - это целые семьи; каждая семья состояла из набора снежинок, и таково было и все снежное сообщество, но в нем, тут и там среди тяжеловесных семей легко порхали одинокие снежинки, по какой-то причине не желающие ни с кем соединяться, некоторых не манил и снежный покров как итог и конечная цель их путешествия, и они, словно разочаровавшись в своем прибытии, даже улетали обратно в небо, или их уносило вдоль закругляющегося, но бесконечного пространства Земли бог весть куда, и тени их на снегу были совсем не заметны. И вот я воображал, что снежные хлопья - это просто тела без души, лишь кристаллизованная память воды, Они падают из небесной бездны, не различая ни себя, ни других, замороженные в космическом холодильнике, но под светом фонарей, в конце своего беспамятного пути они на миг отогреваются и обретают свою тень, свое отражение, подтверждающее, что они действительно существуют, и эта тень для них - как душа, с которой осталось только слиться. И еще, разглядывая хлопья и отдельные звездочки, я находил, что в хлопьях не было неповрежденных снежинок, - они были слеплены на манер колесиков в часовом механизме, они объединялись там, сцепившись зубчиками, дабы отмерять время жизни, но при этом редко в каком из снежных хлопьев все зубчики и насечки и крючочки были в полном порядке. Эти снежные часики не ходили и ничего не отсчитывали... Но сами по себе отдельно взятые снежинки оставались целы и невредимы, и я размышлял, что вот если хочешь жить, как хлопья, то есть в семье, в объединении, то для этого ты должен чем-то пожертвовать, какой-то частью себя самого, своими собственными выступами, зубчиками и крючочками. У тебя что-то должны обязательно отнять и отсечь, чтобы объединить с другими, приладить, подогнать под них... Но ты можешь быть и один, как снежинка, и ни с кем не объединяться, Только тогда ты не будешь иметь должного веса, тяжести, и тебя будет носить туда-сюда по воле ветра и других стихий...
Не знаю, долго ли я бродил по городу, по его пустым улицам с двухэтажными типовыми домами-бараками...может, час, может, три, но в конце концов я стал засыпать на ходу и побрел домой. О маме и дяде Коле я уже не думал и их не боялся - они стали для меня очень далекими, чужими, как и все остальное, к чему я вынужден был вернуться, чтобы не замерзнуть. Мама пренебрегла мною, она меня не защитила, она позволила выгнать меня в ночь, в метель...Но теперь мне было спокойно и безразлично. Я был выше их, потому что я понял, что проживу и один. Метель вылечила меня. И если у меня и мелькнула мысль, что пусть я замерзну, усну в снегу назло им, пренебрегшим мною ради своей похоти, я тут же рассмеялся над этой глупой мыслью, и даже удивился, что она могла возникнуть в моей голове. Нет, моя жизнь была мне дороже - и я ни за что не стану жертвовать ею даже ради того, чтобы на моей могиле покаянно рыдали и рвали на себе волосы от отчаяния. ...
...
И.Куберский
Из романа "Массажист".
|
| |
| |
| lilu | Дата: Суббота, 2008-05-31, 12:25 PM | Сообщение # 23 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| Дни стояли светлые, свежие и по большей части сухие, и за старой вырубкой - она была изумрудно-зеленой - до самого рва росли и мигали мелкой светло-желтой листвой молодые березы. В ту пору у меня не было друзей, но приятелей было много - мы бежали в молодой березняк, под ногами шуршали листья, мы собирали их в легкие рассыпчатые горки, прыгали сверху - и счастьем было барахтаться в хрустящей невесомой листве, разбрасывая ее вокруг. Но самым большим счастьем было кататься на березах.
Влезать было нелегко, тонкий, будто натертый тальком ствол скользил под взмокшими ладонями, и веточки, слишком ненадежные, чтобы цепляться за них, мелко дрожали, - и все же надо было забраться достаточно высоко, а потом, сильно оттолкнувшись ногами от ствола, отчаянно повиснуть на руках, чтобы этим толчком перегнуть березу. И вот она поддается, уступает, медленно клонится, и я сквозь томительную слабость в готовых разжаться пальцах ощущаю этот плавный холодящий полет.
И, пролетев сквозь желтое, белое и голубое, отпустишь березу, и она, вздохнув всей своей легкой листвой, рванется вверх, но так и не сможет подняться, и в ее склоненном стволе, в ветках, перекинутых на одну сторону, надолго останется что-то разоблаченное и стыдное.
И.Куберский
Мальчику вслед
|
| |
| |
| lilu | Дата: Понедельник, 2008-06-02, 2:48 AM | Сообщение # 24 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| О, музыка, чудо-музыка, ничто не сравнится с тобой – одна ты владеешь нашей тайной, тайной нашего сердца, тем тонким миром, который ведь никак иначе и не обозначить, как только мелодией. Что же ты обещаешь нам, чем морочишь нам голову, зачем смущаешь наши души?! Ведь уже проверено, что того, что ты внушаешь, на свете нет. И если даже есть, то мы не в силах увидеть, войти, объять и быть объятым – потому что все это существует в другом измерении. Но вот беда – не можем мы обойтись без этого другого измерения, не можем, да и все тут! Что-то нужно нам, то, что не имеем и иметь не можем. Но нужно, как хлеб. Это и есть хлеб - хлеб души. Словно мы жители двух миров, а может и трех, и только благодаря этому мосту из звуков, слагающих мелодию, можно попасть в тот, другой мир. И хорошо бы не возвращаться или хотя бы поменять миры – чтобы из того, прекрасного, тонкого, иногда, для контраста и обновления чувств, заглядывать в этот – жестокий и грубый.
И.Куберский
Веселая земля
|
| |
| |
| lilu | Дата: Вторник, 2008-06-03, 0:26 AM | Сообщение # 25 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| * * *
Потому и грешит, что любить
Не под силу – душа на излете.
Потому и молчит, что творить
Можно только из крови и плоти.
И с утра от навязчивых дум
Он пускается в бег вдоль погоста
И не глянет вокруг - так угрюм
Этот под ноги брошенный остров.
А вдали над домами – рассвет,
Прорезь в небе так нежно лучится…
Погоди, сколько зим, сколько лет
Твоя мука невнятная длится?
И зачем так упорно бежать
Над могилами временно живших
И умевших творить и страдать
И с землею любовь разделивших?
И.Куберский
ПРАЗДНИК СВИДАНИЙ - ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ И МОНОЛОГИ
1981
|
| |
| |
| lilu | Дата: Вторник, 2008-06-03, 0:26 AM | Сообщение # 26 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| * * *
Эта жизнь так давно миновала,
Что сегодня расслышишь едва ль,
Как пластинка на даче играла,
Как позванивал тонкий хрусталь.
Где же гомон тот послевоенный,
Позабытых гостей голоса?
И поди разыщи во вселенной
Их теперешние адреса.
Иль еще не умолкло веселье?
Раздается родительский смех
И с какой-то неясною целью
Приглашает на празднество всех…
Будто нет в этой жизни урона,
И с бессмертьем повенчан любой
Под стальною иглой патефона,
Разрывающей сердце иглой.
И.Куберский
ПРАЗДНИК СВИДАНИЙ - ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ И МОНОЛОГИ
1982
|
| |
| |
| lilu | Дата: Вторник, 2008-06-03, 0:41 AM | Сообщение # 27 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| * * *
В свете нынешних событий
Вход гвоздями заколочен.
Потому и не звоните
У порога в колокольчик.
Потому и не придете,
Отряхнув с плеча ненастье,
Что в рассыпанной колоде
Не осталось вашей масти.
За окошком ходит осень
С покрасневшими глазами.
Я бы прожил только в прозе,
Если бы не встреча с вами.
Не беда, что понапрасну
Мы измучаем друг друга, -
Жизнь, она тем и прекрасна,
Что не ведает испуга.
А любовь, чем безнадежней,
Тем, конечно, долговечней, -
На ветру в простой одежке,
С немигающею свечкой.
И.Куберский
ПРАЗДНИК СВИДАНИЙ - ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ И МОНОЛОГИ
1985
|
| |
| |
| lilu | Дата: Среда, 2008-06-04, 1:36 PM | Сообщение # 28 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| ПОЭТ
Я с ними незнаком.
Я послан Богом мучить
Себя, родных и тех,
Которых мучить грех.
Б. Пастернак
I
Лишь только вспомню шестьдесят шестой
И музыку тех дней и разговоров,
Как прошлое подымется с укором
И захлестнет волною стиховой...
Стоял февраль, стояли холода,
И зимний лагерь утонул в сугробах,
Но жизнь была, как к нёбу долька льда, -
Прозрачна и щемяща до озноба.
И по-собачьи взвизгивая, снег
С каникулярным кайфовал народцем,
И из столовой раздавался смех,
И танцевали с кем кому придется.
И молодость вершила свой отбор,
Свой спорый суд везде и постоянно.
И вот уж на одной из ближних гор
Сверкает лыжный след, а рядом - санный...
И в зимний сумрак глядя из окна,
Она слезами легкими заплачет,
А за окном такая тишина,
Что вряд ли счастье выглядит иначе.
И помнится дорога через лес,
Среди дерев, струящих легкий иней.
И на снегу две тени темно-синих,
Как два крыла, судьбе наперерез.
Она позднее нас подстережет,
Ну, а пока я вслух стихи читаю.
Стихи плохие. Но зима такая,
Что все искрится от ее щедрот.
...Мы в городе, по-прежнему вдвоем.
И в общежитье университетском
Друзья сажают рядом за столом,
Как будто, кроме как друг с другом, не с кем.
И все-таки мы с нею заодно,
И, в общем, я справляюсь с новой ролью,
Но белой ночью в синее окно
Рассвет глядится с головною болью.
И чем ясней становится разрыв,
Тем я упрямей стискиваю зубы.
Но раз она расплачется навзрыд
И убежит. Вот так-то, однолюбы.
II
Так что ж меня цепляет в той поре
И сквозь года упрямо шлет сигналы?
Мы выросли на притче о добре,
Когда, казалось, все на место встало.
Мы верили - и жизнь еще щедра
Была на обещания и тайны.
Мы ездили - и каждая дыра
Дышала нам романтикой отчаянной.
Мы слышали те, десять лет назад
Слова, произнесенные с трибуны.
Мы помнили, кто прав, кто виноват.
И, наконец, тогда мы были юны.
И впрямь, за далью открывалась даль,
Как открывает занавеси театр.
И шла на сцене драма, пастораль,
С героем дня по имени "новатор".
...О ней я разузнал с большим трудом,
Хоть по соседству наши факультеты.
Одни сказали - в стройотряде где-то,
Другие - на Кавказе с женихом.
Никто не называл меня ослом -
Сочувствовали до невероятья.
Ах, если бы в случайные объятья
Нырнуть и позабыть о горевом.
Мы сами настоящее творим,
Сплетая факт, намеренье и случай.
Была Ирина ей подругой лучшей
И мне сказала: "Ты неисправим".
Я был тогда обиженным и злым -
Она курила, слушала, молчала,
Взгляд отводила, будто бы мешало
Ей что-то - пепел, ветер, дым...
Я тут ее впервые разглядел:
Она казалась старше и мудрее,
И мною не осознанный удел
Как бы с листа прочитывался ею.
Она была и ближе, и добрей,
Хотя держалась замкнуто и строго,
И тонкая морщинка меж бровей
Могла б, наверно, рассказать о многом.
Но я был столь угрюм и одинок,
Что все это мелькнуло вхолостую.
Действительности новый узелок
Я не заметил, о былом тоскуя.
III
Вы помните, конечно, коридор
Двенадцати Коллегий, закоулки
И лестницы...Представьте, до сих пор
Я голос его слышу, голос гулкий.
О, юности моей меридиан,
Тогда соединявший север с югом,
Сегодня - со вчера, а нас - друг с другом,
Кому ты нынче во спасенье дан?
В тебе знакомый вижу силуэт...
Бежать! Но все короче расстоянье.
И я ей говорю: "Привет!"
"Привет!"
Что это - встреча или расставанье?
"Послушай, как я рада! Нет, всерьез!
Ты все такой же или даже лучше...
Нет, я одна... Ну что ты... Не вопрос.
Я бросила его. Такой вот случай".
В тот миг она не знала, что лгала.
Он был ее единственным мужчиной.
Любовь, любовь, ты злая чертовщина,
Сырая, разъедающая мгла.
Я услыхал внутри какой-то звон
И рухнул перед нею на колени,
Где по ночам мужей великих тени
Стекаются друг дружке на поклон.
И век бы не подняться мне с колен
В том университетском коридоре,
Когда бы в окна не входило море
И здания бы не давали крен...
IV
Но кто это ступает вдалеке
По бесконечной елочке паркета?
Мы встретимся на грани тьмы и света
И вместе пропадем, рука в руке.
Ирина, вечер влажно-голубой,
Листвы осенней пряность и горчинка,
Ты удивляешься, что я с тобой?
Постой, нам торопиться нет причины.
Пока в тебе нуждаются друзья
И дом твой так похож на полустанок,
Дай чай согрею, принесу баранок...
Скажи, ну чем с тобой мы не семья?
"Какая мы семья - ведь ты поэт,
Тебе семнадцать лет не знать приюта,
А я должна еще помочь кому-то,
Кто забредет на этот слабый свет".
"А как же я?" - "С тобой нам не судьба.
Не стой же, как звезда над изголовьем.
Нет, ты не муж, а искушенье вдовье.
Ты огорчен? Сними ладонь со лба.
Ну, что с тобой? Иди ко мне. Устал?
Вот так, поближе... И замри покуда...
О, Господи, услышь и сделай чудо,
Чтобы поэт стихов не сочинял!"
Зачем мне не дано забыть ее,
Прикосновенья губ шероховатых?
Как будто в грудь вонзили острие
И шрам еще горит взамен награды.
Но на рассвете станет тяжело
Дышать - я разомкну ее объятья
И с тумбочки рубашку из-под платья
Стяну, пока совсем не рассвело.
Расправлю онемевшее крыло,
Другим - окошко распакую настежь
И ухну вниз навстречу всем напастям,
Руля рукою, чтобы не снесло...
Ирина, где твой верный огонек?
Мне сорок два, я бобылем остался.
Когда б не крылья, я б, наверно, смог,
Я бы сквозь марлю в форточку прорвался.
Я был бы тебе верным мужиком
Всю жизнь мою, верней - ее остаток.
Но кто маячит за твоим окном,
И отчего пирог твой так несладок?
Так что мне делать, Муза, подскажи,
С такими несусветными крылами?
Я ими измерял все рубежи
И наводнял земную жизнь стихами.
Но никому я так и не помог
И не добавил ни щепотки счастья.
Послушай, я устал, я одинок,
И над судьбою больше я не властен.
Мне снова снится Университет
И все мои студенческие страхи,
И я в больничной бязевой рубахе,
С чернильною пометкою "поэт".
Профессора моих минувших лет, -
Ведь это ваш невозмутимый гений
Здесь воспитал десятки поколений,
Тем самым подтвердив, что смерти нет, -
Кого вы выпускаете на свет?
Какие нынче песенки и хохмы?
И есть ли смысл спешить за ними вслед,
Лететь, покуда крылья не отсохнут?
Мы называли этот мир своим
По молодости - он ничей по сути.
И слыша, как о нем рядят и судят,
Теперь и мы, пожалуй, помолчим.
И.Куберский
ПРАЗДНИК СВИДАНИЙ - ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ И МОНОЛОГИ
1984
|
| |
| |
| lilu | Дата: Пятница, 2008-06-06, 0:19 AM | Сообщение # 29 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| Такая встреча не бывает просто так,
Ее, наверное, подстроил то чудак,
Который флейточку поднимет над плечом
И скажет: "Мне-то что. Я, право, ни при чем". От сумасшествия живя на волосок,
Играет что-то он, поскольку одинок.
Кивают клапаны, вздыхает тишина –
Любовь оплакана и провозглашена. Ах сколько, милые, в ней скрыто торжества –
Глаза зеленые, как первая листва,
Как мать-и-мачеха, копна ее волос,
Походка мальчика – другой ей не нашлось. Так дуй же в дудочку, не потупляя взор!
Чем уже улочка, тем дольше разговор,
Тем даль заманчивей и неизвестней путь…
Сыграй хоть начерно, сыграй хоть как-нибудь! И.Куберский
1986
|
| |
| |
| lilu | Дата: Пятница, 2008-06-06, 2:05 AM | Сообщение # 30 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
| И опять мне будут сниться
Птичьей стаей у реки
Те пропавшие страницы,
Те изъятые листки
И опять повеет гарью
Постраничный ветерок,
Под ногами хрустнет гравий,
Тяжело вздохнет песок.
Что же в Книге Провиденья
Нитки белые видны?
Отчего в ночном забвенье
Столько страха и вины?
Реют прежние печали,
Сотни крыльев шелестят...
И того, что мы прощали,
Нам, пожалуй, не простят.
И.Куберский
ПРАЗДНИК СВИДАНИЙ - ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ И МОНОЛОГИ
1987
|
| |
| |
