(c) И.Куберский
К 60-летней годовщине битвы под Сталинградом
Из неопубликованных мемуаров моего отца, Куберского Юрия Васильевича (1903-1980), гвардии инженер-полковника, участника Сталинградской битвы.
Комбрига, с которым я расстался в период, когда он закончил свою дипломную работу и получил назначение в Ленинградский военный округ, я не видел около пяти лет. За это время он заметно изменился. Его стройная фигура отяжелела, а смуглое лицо с выразительными, подвижными и густыми бровями, оставаясь по-прежнему приманкой для женщин, стало еще более мужественным и решительным. В его умении придавать своему лицу то вдумчивое, то грозное выражение я узнавал начинжа Хренова, под началом которого Йоффе воевал в войне с белофиннами. В его подчинение я уже вступил как начальник отделения электризованных препятствий. От него я узнал, что бригада во время отступления боевых действий почти не вела, но растеряла много людей и сейчас выводится в резерв для окончательного формирования, так что, по его словам, я приехал весьма удачно.
Несколько дней у меня ушло на то, чтобы ознакомиться с частями бригады, прежде всего – с электротехническим батальоном и ротой по электрификации работ. Понимая, что в предстоящих боевых действиях я обязательно буду стакиваться с минированием и разминированием а также комбинировать малозаметные электризованные препятствия с минами, я уделил серьезное внимание знакомству с батальонами минирования. Их было в бри-гаде восемь.
Я часто бывал на занятиях в этих батальонах – не столько в качестве представителя штаба бригады, сколько в качестве ученика. В одном из таких батальонов я стал однажды свидетелем поразительного занятия. Занятие на лесной полянке проводил младший лейтенант. Он весьма толково рассказывал о минах – наших и немецких, демонстрировал их устройство, способ вставления в мины взрывателей с детонаторами и т.д. Когда он дошел до мины ПМДЦ (противопехотная мина деревянная целая), в которую вставляется 75-граммовая толовая шашка, он заявил:
— Если на такую мину наступить, то она не принесет большого вреда. Обычно она в этом случае отрывает каблук у сапога. Я надел старые сапоги и сейчас вам это продемонстрирую. — С этими словами он действительно наступил на мину и та, естественно, взорвалась, напугав минеров. Младший же лейтенант торжествующе показал своим слегка оглохшим слушателям оторванный каблук.
После занятия я посоветовал младшему лейтенанту больше не прибегать к такому «натурализму», так как к добру это не приведет. Но он не внял моему совету.
На одном из последующих занятий, объясняя минерам устройство противотанковых мин, младший лейтенант, как мне рассказывали, после слов «эти мины надежно переносят вес человека и, если на них наступить, они не взрываются, - встал обеими ногами на мину и она…взорвалась. При этом погиб не только он сам, но и несколько минеров, многие были ранены…

***
Я по-прежнему часто выезжал на фронт в различные армии с заданиями от командира бригады. В одну из таких поездок я стал свидетелем горестного случая. В одной армии чуть ли не возле штаба оказалось минное поле с противопехотными минами. Оно было огорожено колючей проволокой, но не охранялось. На это поле каким-то образом попал один сержант и подорвался. Пытаясь выбраться с поля – одна нога у него была оторвана по колено – он подорвался во второй раз и лишился по локоть правой руки. Я подбежал к месту происшествия, когда вдрызг искалеченный человек, обезумев, крутился на минном поле, умоляя солдат и офицеров, толпившихся перед колючей проволокой, пристрелить его. Несмотря на ужас происходящего, я нашел в себе силы спокойно присмотреться к минному полю. Вытащить несчастного сержанта можно было, лишь разминировав несколько мин. Считая себя к этому времени уже опытным минером, я попросил, чтобы мне принесли какую-нибудь железную или, на худой конец, деревянную палку длиной побольше метра. Все бросились выполнять мою просьбу, но когда палку нашли, было уже слишком поздно - в этот момент бедняга подорвался в третий раз и потерял вторую руку. Снег вокруг него почернел от копоти и был перемешан с кровью.
Разминировал я проход уже только для того, чтобы вытащить труп. Как рассказывал мне потом врач, погибший сержант был на редкость здоровым человеком и умер лишь от того, что потерял слишком много крови.

19 ноября 1942 года, день начала исторической Сталинградской битвы, начался для меня с того, что в лесу на нашем берегу реки, скованной недавно льдом, как раз напротив станицы Малоклетской я надел вместо кожаных хромовых сапог валенки. Эти валенки привезли мне мои коллеги по опергруппе по приказанию заботливого командира бригады. Снабженцы бригады оказались менее заботливыми. Воспользовавшись тем, что валенки выдавались не мне лично, они отобрали что-то непотребное и не имеющее права называться валенками. По сути это были просторные толстые чулки из недоброкачественной непроваленной шерсти. Ругая снабженцев самыми ядовитыми ругательствами, я все же был вынужден надеть обновку, так как ноги в сапогах буквально отмерзали. В лесу я встретился с командирами рот батальона нашей бригады, обеспечивающего наступление на Мало-Клетскую, и узнал, что ночью в минных полях противника на крутых склонах занятого им берега были сделаны проходы. Минные поля эти по докладам командиров рот состояли из металлических противопехотных прыгающих мин осколочного действия(S-mi-35).
— Мины вмерзли в землю, - сказал я. — Как же минеры вывинчивают усики взрывателя? По-моему, это невозможно.
— Проще пареной репы! — доложили мне командиры рот. — Минеры находят мину миноискателем, ссут на ее взрыватель с тремя усиками а уж затем вывинчивают.
Посмеявшись вместе с ними, я внутренне восторгался находчивостью наших минеров. Воистину исключительная изобретательность испокон веков была присуща русскому солдату!
— Ну и какой вывод из найденного способа разминирования вы сделали? — спросил я.
— Никакого… какой тут может быть вывод?
— А такой, что перед атакой минерам нужно как можно больше выпить воды. Практикуйте также привлечение пехотинцев к разминированию немецких мин, — добавил я.

Во время исключительно мощной и продолжительной артподготовки я вместе с минерами продвинулся по лесу к самой реке. Вдруг мы увидел, что какая-то повозка пехотной части заехала на наше противопехотное минное поле, установленное на просеке. — Подожди, друг! мы сейчас его разминируем! – закричали минеры.
— Некогда мне ждать! – крикнул ездовой, — а таких мин я не боюсь! — и с этими словами он поехал прямо по минному полю.
Несколько мин, скорее всего 75-граммовые, типа ПМДЦ, взорвались под колесами повозки и под ногами лошадей, не причинив ни ему, ни им заметного вреда. «Таких солдат победить невозможно» — подумал я, глядя вслед ездовому.
Артподготовка выгнала из Малоклетской румынов, и станица была занята без боя. Вместе с пехотой минеры заняли окопы противника на вершине крутого берега реки. Оставив минеров для разминирования склона, я пошел вдоль окопов. Вдруг я почувствовал, что наступил правой ногой на что-то твердое и острое. Это была мина S-mi-35. Застыв на месте и ожидая с секунды на секунду взрыва, я ощущал все три усика взрывателя, прошедшие через подошву моего горе-валенка и упершиеся в мою обернутую портянкой ступню. Мина не взрывалась. Не дыша, я вынул ногу из валенка и с еще большей осторожностью снял сам валенок со злополучных усиков, торчавших из земли… Пришлось мне воспользоваться способом, открытым на-кануне рядовыми минерами, после чего я вывернул взрыватель из мины и затем извлек из земли и саму мину. Окончив эту работу я пошел осматривать окопы, покинутые румынами, помянув добрым словом снабженцев бригады. В определенных условиях плохое может оказаться хорошим, такова диалектика – философствовал я.