Регистрация | Вход
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 3 из 5
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • »
Модератор форума: lilu  
Форум » Литература » И.Куберский » Избранное (То, что мне пришлось по душе, по настроению)
Избранное
liluДата: Пятница, 2008-06-06, 11:59 AM | Сообщение # 31
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
Он знал, когда навстречу вышел,
Что будет помнить каждый миг...
Что эти дворики и крыши,
И сам украинский язык
И звон колоколов собора,
И золотой иконостас,
И нить ночного разговора,
Некончившуюся, и час
Всего лишь час перед прощаньем, -
Что будет все это беречь,
Как оберег и обещанье
Смещенных в будущее встреч.
Он знал, когда на тротуаре
Стоял, поднявши воротник,
О том любви случайном даре,
Что милости равновелик.

И.Куберский
2004
 
liluДата: Понедельник, 2008-06-23, 9:31 PM | Сообщение # 32
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
...
Возле вытоптанной площадки, покрытой серо-серебристой пылью, цвел огромный куст барбариса. Сергей невольно остановился перед ним. Повсюду, и сверху и снизу, желтели маленькие грозди мелких цветков. Их было необычайно много среди такой же неисчислимости продолговатых листьев четкого рисунка и плотного темно-зеленого цвета. Вся эта огромная и легкая масса желтых бутончиков соцветий и зеленых язычков листвы была взвешенно неподвижна, будто напряглась в ожидании, затаилась, дыша дурманяще-густо, как зной.
Сергей вдруг почувствовал, что ему трудно уйти, - он стоял перед кустом, вглядываясь в него, словно за этими повторяющимися ветками, разветвлениями, листками, мутовками, вывернувшими свету липкую новорожденную изнанку, - словно за всем этим скрывалась некая тайна, некая жизнь, заполнившая пустоты, в глубине куста, откуда начинался бег теплой влаги, источающей себя в пряном духе цветения. Эта жизнь была загадочна и нова и что-то обещала. Но обещала не лично ему, Сергею, как раньше, в детстве, юности, а всем и каждому – и была столь же близка и понятна, сколь и непостижима. Но когда Сергей инстинктивно обошел куст и глянул на него с тыльной стороны, тайна исчезла. Перед ним сухо блестели бесстыдно оголенные солнцем прутья, согнувшиеся под тяжестью желто-зеленого цветения, перенесенного ими в тень. Худосочность этих ничем не прикрытых прутьев была так оскорбительна, что он, зажмурясь, как от боли, поспешил вернуться на ту сторону, чтобы снова испытать восхищение жизнью.
Это кустящееся сопряжение прекрасно-необоримого и сиротски-убогого подтолкнуло его к чувству, которое прежде он не испытывал, - благоговению с горьким привкусом муки, потому что в возвышенном зрело унижение, а в совершенном – несовершенство.

И.Куберский
Отблески. Повесть.
1980-1982 гг.
 
liluДата: Понедельник, 2008-06-23, 9:43 PM | Сообщение # 33
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
...
Да, это свое детство он помнит как что-то слитное, постоянно перетекающее из одного в другое. Наверное, и он был тогда счастлив, как потом уже не был, а только бывал счастлив, скажем, в летнюю пору на берегу Рижского залива, до семнадцати лет, в пору неистовой надежды и робкого поиска. Позднее кончилось и это… Разве что только когда влюблялся и любил, но нет – это уже было другое счастье, зависимое – источник его находился не в нем самом и потому приносил и муку… а тогда, прежде, счастье помещалось внутри как дар, неизвестно за что и почему так надолго данный…

И.Куберский
Отблески. Повесть.

1980-1982 гг.
 
liluДата: Понедельник, 2008-06-23, 9:54 PM | Сообщение # 34
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
...
“После 9 Мая, Дня нашей Победы, который я встретил в Вене, было много банкетов с дружескими поцелуями, клятвами и душевными излияниями – непременными атрибутами этих застолий. Был банкет и в штабе 3-го Украинского фронта, были разговоры, были клятвы, но все это прошло мимо меня после тоста, произнесенного командующим 3-м Украинским фронтом маршалом Толбухиным. Он сказал:
- Дорогие друзья. Мы разгромили вероломного врага. Война закончилась нашей победой. Теперь, на этой встрече, как говорится в одной притче, кто хочет есть – ешьте, ко хочет петь – пойте, а кто хочет плакать – плачьте. – И с этими словами маршал заплакал”.

И.Куберский
Отблески. Повесть.
1980-1982 гг.

 
liluДата: Пятница, 2008-07-04, 12:42 PM | Сообщение # 35
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
"Приятие условий игры сочинителя – ключ к пониманию."
И.Куберский, Книга отзывов, архив 112
 
liluДата: Пятница, 2008-07-04, 12:44 PM | Сообщение # 36
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
ПАДАЮЩИЙ АНГЕЛ

1

Приземлимся на песке,
Петропавловка за нами,
И полощется в реке
Долгой набережной знамя.

Загляну в твои глаза,
Где собрал хрусталик синий
Солнце, небо, голоса,
Спевку плавающих линий.

За спиной - курантов звон,
Будто ангела паденье,
И растет со всех сторон
Жизни свадебное пенье.

Будто реют и для нас
Ленты, вымпелы и флаги -
Яблочный одарит Спас
Спелым яблоком отваги.

И у самой у черты,
Где грозою блещут тучи,
Вздрогнув, обернешься ты
Неизбывно, неминуче.

2

Склонившись во мгле надо мной,
Склонившись во мгле, приголубишь,
И грезами рог налитой
Как будто случайно пригубишь.

И этот сверкающий миг
Оставишь на прежней странице...
И нежности робкий плавник
Мне в самое сердце вонзится.

И, видно, на то и княжна,
Чтоб наглухо ставни и створки.
Мерцая, всплывают со дна
Сомненья твои, оговорки.

Но слышу я сдержанный вздох,
Полузатаенный, протяжный...
И чудится мне - это Бог
Любви. Остальное неважно.

3

Ворвавшись, как море... Обрызгав...
Опутав травою волос...
Как море в полуденных искрах
У дальнего острова Кос...

Явившись русалкой, наядой,
Заложницей будущих мук,
Со склянкой любовного яда,
Что не выпускала из рук.

Сманивши русалочьим лоном,
Сгубивши в эгейских волнах
И вздохом, и криком, и стоном,
И солью морской на губах.

4

То ли музыка Эдема,
То ли грома перебор,
Ре-минорная поэма
С отклоненьем в ре мажор.
Уберешь неторопливо
Прядь с высокого виска.
Бровь тонка, скула красива,
Кисть послушна и легка.

Что судьба? Сырой набросок,
В три приема акварель,
То ли ветра отголосок,
Заглянувшего в свирель,
То ли рокот отдаленный,
Грозовая туч гряда,
То ли утренние звоны,
Упований череда.

5

Опять бросаемся в постель,
Изголодавшись до истомы,
Как бы сорвавши дверь с петель
Под вздохи, возгласы и стоны.

Гроза в распахнутом окне
И молнии, как фотовспышки, -
О, как же ты добра ко мне,
О, как же ты…о, это слишком…

Отчаянней, чем нам с тобой,
Едва ль кому дано раскрыться,
Пока за облачной грядой
Во тьму вонзаются зарницы,

Пока не наступает день
Там, за оконной крестовиной,
И ангела ночная тень
Нам не является с повинной.

18 августа 2000 - 2 августа 2001

И.Куберский
Игорь Куберский. Лирика. Поэзия. Падающий ангел
 
liluДата: Пятница, 2008-07-18, 2:35 PM | Сообщение # 37
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
18.07.08 14:24:52 msk
И. Куберский

ЖУК-НОСОРОГ

Его я обнаружил в бассейне, вернее – в одном из двух прикрытых пластмассовыми крышками отверстий, куда струи воды с противоположной стороны сгоняли всякий поверхностный мусор – шелуху от сосновых шишек, иглы, какие-то коричневые почечки, утонувших ос, научившихся пить налету, но гибнущих при нашем бурном вторжении в голубое прохладное плескалище, десяти метров в длину, пяти в ширину, и не менее двух – в глубину. Ступая босиком по горячим розовым плитам, я подошел, приподнял круглую крышку, чтобы выгрести этот плавающий легкий сор, и он был там – ножками кверху, довольно крупный жук-носорог, почти такой же, что нарисован в детской энциклопедии «Насекомые» (одной из пятидесяти книг серии под названием «Узнай мир» - гордости моего издательства). Не знаю, каких знаний не хватало этому бедному жуку-носорогу, и что его потянуло к бассейну, но факт – он утонул. Я вынул его из корзинки, опущенной в отверстие, на дне которой голубели еще не растворившиеся таблетки вещества, дезинфицирующего воду, и понес показывать дочери и жене. Жук был недвижим, то есть мертв, но и в смерти своей сохранивший абсолютно адекватные прижизненному состоянию черты – мощный рог, переднюю часть с широким воротником, как у динозавра по имени трицератопс, мощные ляжки волосатых лапок, цепкие, раздвоенные крючочки на концах.
Жука этого, как представителя испанской фауны и прекрасного натурщика для художника анималиста, я положил на тумбочку в своей комнате, с тем чтобы по окончании отпуска взять с собой в Питер. Жук мне не мешал, соответствовал своему статусу, позволяя разглядывать себя, если мне этого хотелось, когда я застревал перед недающейся строкой или словом...
Я жил на втором этаже в отдельной комнате с террасой и видом на сад и бассейн, а прямо перед террасой, которая во второй половине дня частично сдавалась на пару часов лучам знойного солнца, данный вид перекрывала огромная сосна, в чей оранжевой-зеленый испод - стволы, ветки, хвоя - упирался мой взгляд, едва я утром открывал глаза… В этом отдельном райском сосновом мире проживали белки, сороки, пара горлиц и еще какие-то невзрачные птички, меньше воробья, каждое утро чирикавшие мне одно и тоже на скороговорке испанского: «fiesta-fiesta-fiesta», что есть праздник по-нашему. Так оно, в общем, и было, только вот жуку-носорогу не повезло.
На четвертый день я, сам не знаю почему, взял этого жука и вынес на террасу – прямо на солнечный свет, почти горячий, но еще приятный, утренний. Вспомнив, что насекомым для движения нужно тепло, так уж устроена их мышечная система, я положил жука на нагретую плиту камня, лапками вверх, и произошло то, что и предполагалось в теории: жук стал шевелить своим передними конечностями – едва-едва, но вполне различимо, словно приветствуя меня из того мира, в котором он в основном пока и пребывал. Поначалу я не поверил своим глазам, но это было так – жук продолжал слегка поводить конечными сочленениями передних лапок, будто не только приветствуя, но и пытаясь разогнать туман беспамятства перед своими глазами.
- Он жив! – заорал я и позвал жену и дочку. Обе подтвердили мои наблюдения, и дочка побежала на кухню готовить жуку питательный бульон из апельсинового сока с добавкой сахара – как-никак у жука давно не было и маковой росинки во рту. Мы поместили жука прямо в блюдце с питательным раствором, всеми шестью лапами в него, четыре из которых, к сожалению, оставались пока неподвижны, и он, совершенно явно приникнув ртом к лужице, стал ее пить. Он выпил ее почти всю, после чего замер, как заснул. Дочь отмыла его чистой водой от сладкого, заодно и само блюдце, чтобы не привлекать сладкоежек ос, и постелила жуку постель из лепестков роз, что цвели по всему саду.
Дочь ушла, а я сел снова за работу. Написав странички полторы романа, который я без видимого прогресса мучаю уже девятый год, я снова отвлекся на жука, подумав, что если он проснется, то, полный сил, отдохнувший и посвежевший, непременно удерет, - потому подошел и перевернул его на спину, ножками вверх. В такой позиции и здоровый жук не перевернется, пока не зацепится за что-нибудь близлежащее, не то, что наш бедолага. Жук не протестовал – так и лежал на спине, задрав все лапы вверх, что можно было трактовать трояко, как мольбу или выражение радости жизни, или полную капитуляцию…
Утром следующего дня, я вынес его под солнечные лучи, и жук снова зашевелился.. Причем, не только лапками, но и передней своей частью, поводя ею из стороны в сторону, как запасной футболист, готовящийся к выходу на поле. Дочь немедленно принесла ему завтрак из тех же блюд, и жук, если вчера он пил, чуть ли не лежа на брюхе, то сегодня, четко упираясь в фаянс передними лапками, стал медленно, по-носорожьи, наклонять свою могучую переднюю часть, так что даже приоткрыл желтоватую перемычку своего мягкого тела между жесткими темно-коричневыми хитиновыми оболочками, защищавшими его. Был он немножко похож на рыцаря, закованного в латы, вернее, на его, рыцаря, бронированное средство передвижения… Впрочем, на носорогах, кажется, не воевали. На сей раз он выпил не так много, как вчера, и снова замер, не распрямляя туловища.
Сон жука, видимо, создавал особую атмосферу в моей комнате, тонкий мир, в который я окунал кончик гелиевой ручки, чтобы почерпнуть оттуда недостающие мне слова и оттенки образов – в тот день сочинялось особенно легко и празднично. Но на следующий день снова начались творческие проблемы. Как мы с жуком условились, я вынес его на террасу, под тепло – жук не шевелился. Мы приготовили ему завтрак - жук не проявил к нему никакого интереса. Мы отнесли жука вниз и показали хозяину дома, для которого, чтобы заглянуть в тонкий мир, не требовались никакие жуки. И услышали от него: да он у вас мертвый – muerto. Поскольку это прозвучало почти так же, как по-русски, то было вдвойне убедительным, хотя мы и пробовали поначалу возражать, говоря что еще недавно он пил, шевелился, поводил плечами…No… muerto – с улыбкой был нам ответ, и в конце концов нам пришлось согласиться с тем, что так оно и есть...
Для перевозки в Россию я положил жука в упаковку из-под флакона для глазных капель. Я не знал, должен ли заполнять таможенную декларацию по поводу перевозки столь экзотического существа, но, когда наши чемоданы не прибыли вслед за нами в Пулково 2, грешным делом подумал, что это все из-за жука, которого обнаружили электронные средства таможенного контроля. Впрочем, на следующий день чемоданы нашлись, и жук оказался там, где и должно. Теперь он лежит, неживой, на полке в гостиной, уже не ожидая, что когда-нибудь его нарисуют...
Да, занятно, что по-русски и по-испански слово «мертвый» звучит и пишется почти одинаково – явно из санскрита. А еще интересно, что глаголы «жить» и «умереть» в испанском языке весьма близки друг к другу по форме и звучанию. Сами посудите: morar и morir.

И,Куберский. Книга отзывов

 
liluДата: Суббота, 2008-07-26, 8:17 AM | Сообщение # 38
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
* * *
Мы проснемся поутру,
Завернувшись в воздух влажный, -
Мир еще сырой, протяжный,
Плещет на ветру.
С тонким посвстом промчит
Над сосною стая уток -
В целом мире та минута,
Когда мрак размыт.
Мокрым заспанным извивом
Тропка сквозь лесок,
Крики чаек над заливом,
Дочь светла, а даль красива,
Рядом пес трусит пугливо -
Он еще щенок.
И, скользя по перламутру,
Раскрывает створки утро
И в себя глядит, как будто
В зеркало глядит.
И кивают друг на лруга
Камыши. Щенок, вреднюга,
Лезет в воду, от испуга
Лает, дочь смешит.
И сверкает мир под ветром
На сыром просторе этом -
Кто послал такое лето,
Мелких волн разбег?
И бежим мы вдоль залива,
Рядом с нами пес счастливый...
И судьба всемилостива,
И не страшен век.

1983
Праздник свиданий.
Избранные стихотворения и монологи

 
liluДата: Вторник, 2008-07-29, 0:40 AM | Сообщение # 39
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
"Но мы простые смертные, и нам долго не продержаться в разреженной высоте вечности."

Дирижер. Повесть. 1984-1985 гг.

 
liluДата: Вторник, 2008-07-29, 2:44 AM | Сообщение # 40
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
СЕРГЕЙ РАХМАНИНОВ

Сомненье, недопониманье —
Ничто меня не удивит.
Но чем бездонней мирозданье,
Тем истинней душа болит.
Бог с ней — со славою и модой…
Пусть, как и прежде, — в непогоду
Сиренью озарит.

Сирень, сирень, — в твои бутоны
Гляжу я вновь ошеломленно.
Ты юная, а я старик.
Ты девушка, и я с тоскою
К тебе склоняюсь головою —
Я из тебя возник.

Когда бахромчатые грозди
Губами, веками найду,
Я вижу тени на пруду —
Ах, это ласточки и гости,
Родные слышу голоса
И смех моих бесценных дочек.
Смеркается. И, видно, к ночи
В усадьбу явится гроза.

Гроза степная… Что Бетховен?
Твой лик так страстен и греховен,
Что мне не хватит колоколен,
Чтоб повторить твой стон.
Какая дерзкая отвага —
Сражаться с мраком, древко стяга
Вонзая в небосклон.

Всю ночь она мне будет сниться…
Но судорожные зарницы
И отдаленный гром
Не станут нотною страницей.
Бог с ней. Я не о том.

Однажды я услышал тон
И был ему упорно верен.
Его я слышал сквозь потери
Друзей, сквозь колокольный звон,
Сквозь голос Родины, чужбины…
О, этот тон незаменимый —
Им в сердце уязвлен.

Пусть он неровный был и слабый
И не стяжал мне громкой славы,
И был я одинок,
Пусть слышал я сквозь безвременье
Иные веянья и мненья. —
Знай всякий свой шесток.

О чем грустит сирень в окне,
О чем задумались деревья,
Что видит в беспокойном сне
Моя Москва, моя деревня
Ивановка, моя родня?
О, музыка полночных вздохов…
Сверкнула новая эпоха
И обожгла волной огня.

Эпоха… Что тебе гроза,
Что наши тихие прогулки?
Когда стреляют переулки,
Прицелившись, глаза в глаза.
И Родины бессмертный лик
Все истовее, все темнее…
Как страшно расставаться с нею —
Она одна, пусть мир велик.

И понял я тогда с лихвой,
Когда пропал мой тон, мой голос
Что, кроме Родины, никто нас
Не упокоит тишиной.
Он навсегда пропал во мне,
Но надолго осталось эхо,

И слышал я, как по весне
Шуршит солома под застрехой,
Как мелкий дождик моросит,
Кивают веточки сирени,
Как гром сноровистый, весенний
Округу переворошит…

Я различал все голоса,
Взлетающие к небосводу,
И я благословлял свободу
И голубые небеса.

Дирижер. Повесть. 1984-1985 гг.

 
liluДата: Вторник, 2008-07-29, 2:47 AM | Сообщение # 41
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
"На следующий день было воскресенье. Мы гуляли с ней в загородном заповеднике — оазисе живых осенних деревьев — оранжево-желтых берез, неизвестно как живущих и выживающих под дикими заполярными ветрами. Из средней полосы сюда перенесся благостный день запоздалого бабьего лета — все вокруг светилось неярким, теплым пламенем, и от деревьев, от наших ступающих по наметим листвы ног шел шорох. На одном краю заповедника было небольшое, почти круглое озеро с черной водой, на другом — крутой скальной основой подымались сопки, и по ним, теряя в росте, карабкались березки, так что некоторые, точно отчаянные альпинисты, почти висели, распластавшись корнями и ветками по каменистым обрывам, и мы шли то под лиственной сенью, то через солнечные поляны, и над нами голубело пронзительной осенней голубизной небо, дорогу преграждали валуны, и, поднявшись на их гряду, мы смотрели вниз на каменистое ложе в холодном сыром распадке, выстланное изумрудным мхом древности, и, казалось, мы первыми в мире ступали там."

Дирижер. Повесть. 1984-1985 гг.

 
liluДата: Вторник, 2008-07-29, 2:49 AM | Сообщение # 42
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
"…В тот вечер, стоя в карауле, я глядел на закат. На севере они долгие, разворачивающиеся величаво и неспешно, как мелодия в «Кольце Нибелунга». В этот раз небо было не из скандинавской саги, а из древнерусского эпоса, из «Слова о полку Игореве» — красная несметная рать, обведенная по шлемам, копьям, оплечьям, красному стягу «смертного боя» золотым полыханием заходящего солнца. Рать эта протянулась через все небо, над морем с его бесконечно далекой линией горизонта — и отсюда, с огромной сопки, с ее вершины, где я шагал взад-вперед у зачехленного боевого комплекса, в море был виден корабль, даже не он сам, а белый непогасающий кильватерный след. Ветра почти не было, не ветер, а ветерок с материка, легкий, попахивающий травой, нагретыми за день валунами да дымком нашего пищеблока. Это был запах обжитой земли, в то время как в стороне, куда смотрел я, до самой Гренландии не было ни травы, ни жилья, ни запаха кухни.
Небесное шествие все продолжалось и продолжалось, пешие становились конными, а конные спешивались, шли рядом со своими боевыми конями, сбивались гурьбой, тянулись поодиночке — по дуге вдоль выгнутого небосвода, все пламенея, все сгорая в золоте заката, в наклон, все дальше и дальше от русской земли, которая уже за холмом… А потом они вcе ушли, и на небе проявились древние луки, то ли луки, то ли лебединые крылья, золотые стрелы — над ними истаивало лазурью глубокое августовское небо, ветерок пошевеливал траву у моих сапог, кильватерный след пересек море из конца в конец, и из-за среза сопки на повороте дороги я увидел поднимающуюся ко мне враскачку смену караула."

Дирижер. Повесть. 1984-1985 гг.

 
liluДата: Вторник, 2008-07-29, 2:55 AM | Сообщение # 43
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
"Сколько я любил и успел разлюбить и песен, и всяких танцевальных пьес, а те, неаполитанские, живы, и, когда их поют, я снова вспоминаю послевоенные праздники и сирень.
Когда мы переезжали во второй половине мая из города на дачу, она уже цвела роскошными лилово-фиолетовыми гроздьями среди неприбранного участка, над палой прошлогодней листвой, над мусором, осевшим на землю, еще влажную от талых вод. Мы собирали его граблями, лопатами, рыли яму и хоронили в ней осколки разбитых — когда и кем? — тарелок, обломки прошлогодних игрушек, колесо от грузовичка, детский совок, дудочку с заржавленными и обломанными клапанами… Это был целый клад прошлогоднего добра, а потом, еще через год, мне до смерти хотелось его откопать — в старых, брошенных вещах ощущалось время.
…Сирень, цветущая сама по себе, независимо от нашего приезда или неприезда, — я отыскивал в ней пяти-лепестковые соцветья и съедал их, впрок запасаясь обещанным счастьем; не знаю, было ли его потом столько же, сколько этих цветков… Но когда однажды наши гости принесли огромный букет махровой персидской сирени, и ее соцветья, как живые существа, распускали по шесть, девять, двенадцать маленьких щупальцев, страшноватым избытком своим суля не то рай, не то ад, ни одно из них я так и не осмелился взять в губы.
В конце мая гремели грозы. От них я приходил в то тревожно-ликующее состояние, которое узнавал потом каждый раз, когда влюблялся, ну а в ту пору я выбегал на крыльцо (какое счастье, что в такие минуты матушка понимала меня и не запирала дома на ключ!) — я выбегал на крыльцо, залитое низвергающимся теплым потоком, присоединяясь к компании таких же счастливцев, и босиком, в одних трусах мы мчались по тропинкам, усыпанным сбитыми листьями, тверденькими щекочущими ступни почками, колкими чешуйками, похожими на надкрылья жуков, — мы неслись, снедаемые страхом и восторгом, неслись, подстегиваемые вспышками молний, громовыми многоступенчатыми раскатами, теплыми плетками дождя. Сирень, березы, березы, ели, каштаны, клены, что еще? — кусты красной и черной смородины и липы, да, липы — все эти деревья и кусты стояли, присмирев, покорно подставив свои весенние кудлатые головы под дождевые струи, на тропинках мерцали, пузырились лужи, и мы с особым удовольствием вонзали в них пятки, так что брызги летели аж до лица — все было пусто вокруг, ни души, пустая Театральная улица, и пустая улица Йомас — только треск сверху, будто кто-то вознамерился содрать кровлю неба или завалить деревянную церковь в конце Йомас, откуда каждый день звонили колокола; потом церковь исчезнет, и рядом построят открытый концертный зал, где доведется выступать и мне; там же появятся теннисные корты, где я буду пропадать после репетиций, но пока все по-старому, и мне всего семь лет, и я бегу по весенней мокрой земле, и меня жестко и нежно бьет то ли дождем, то ли семенами будущей жизни."

Дирижер. Повесть. 1984-1985 гг.

 
liluДата: Вторник, 2008-07-29, 2:57 AM | Сообщение # 44
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
"В конце мая сопки освободятся от снега — и мы снова будем бродить там, а в июне снова будет не заснуть от их пьянящих запахов. Солнце пойдет по кругу — оно пойдет по нескончаемому световому кругу, медленное, с бронзово-золотистым сиянием, а небо выгнется над ним, чем выше, тем больше наливаясь лазурью, небо чуть не поскрипывает от чистоты, как кожа после бани. А между солнцем и этой лазурью целый полог облаков.
Они легки, полупрозрачны, опаловы — пятнышки поволоки — а донца их позолочены, — стоит проснуться верховому ветру, как они вытягиваются из конца в конец во всю небесную ширь, с востока на запад, словно распаханное весеннее поле, дышащее каждой своей бороздой в долгих лучах солнца. А земля тиха, она в тени, свежести и прохладе, и воздух так чист и прозрачен, что любой звук, даже шорох песка под подошвой, ясно отзывается в нем; сопки — это изумрудные застывшие волны, и все же они переходят, переливаются одна в другую, подымаясь и опадая до самого горизонта в плавном, певучем ритме… Там их мхи и травы, их озера-окна, наполненные небом, и все их запахи, там их птицы, пробующие голоса всю ночь, и невидимые под толщей мха родники, подающие свои альтовые, сопрановые голоса. Музыка Сибелиуса, холодок у висков."

Дирижер. Повесть. 1984-1985 гг.

 
liluДата: Среда, 2008-08-06, 11:15 PM | Сообщение # 45
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 515
Статус: Offline
"Это первая моя встреча с океаном. Мне хочется, чтобы он отличался от моря и я тут же нахожу это отличие. У него протяжней дыхание. У него в десятки раз длинней волна, и зрелище этих рождающихся, долго набирающих силу и бегущих к берегу волн, завораживает. Это как раз те самые волны, на которых можно кататься. Вон они, серфингисты, со своими досками – серфами. Все в резиновых костюмах – в воде холодно. Но не потому, что поздняя осень. Летом вода здесь ненамного теплее. Такая вот особенность здешнего климата. Горячий воздух и холодная вода. Ее приносит сюда холодное течение, зарождающееся у берегов Аляски. Так что купаться здесь все равно, что в Финском заливе. Без резиновых костюмов только мальчишки. Эти не мерзнут. Такое у них время жизни. Накатывает длинная гряда волны – серфингисты вскакивают на свои доски и катятся наискосок вниз по ее бегущему склону, опережая плещущий рядом пенистый гребень, пока тот не настигнет их, накрыв с головой.
Длинное дыхание водного простора возвращает мне уверенность и бодрость, и пока Патриция, расположившись на песке, малюет акварельку в альбомчике, я, скинув кроссовки и футболку, пускаюсь в разминочный бег вдоль уреза воды. Я уже несколько лет как бросил бегать. Зачем было преодолевать сопротивление жизни, если она того не стоила. Другое дело – теперь. Вперед, Peter, ты еще будешь счастлив! Бежать легко, в ногах осталась память бега, дыхание у меня поставлено – это от тенниса – я еще молод, я могу бежать и бежать, четыре шага вдох, четыре выдох, я легко обхожу других бегущих, мне хочется даже подпрыгнуть, но я сдерживаюсь, не то ветер подхватит меня и понесет неведомо куда…
Патриция все корпит, сгорбившись, над своей дилетантской акварелькой и, чтобы не мешать ей, я пробегаю мимо в другую сторону. Бухта Авалон оканчивается вдали мысом, на мысу – высокие тонкоствольные пальмы, за ними – богатые особняки. А волны все накатывают, медленно, торжественно – сто шагов вдох, сто шагов выдох– вот какие легкие у океана, в солнечном воздухе на ниточках висят картонные самолетики, взрослые здесь, как дети, а дети, как взрослые, след мой слизывает языком волны. Какая то птичка бегает неустанно за ней и от нее по мокрой полосе песка, поклевывая что то, выброшенное на берег. Я смутно чувствую некое сходство с ней…"

И.Куберский
Америка-ночки

 
Форум » Литература » И.Куберский » Избранное (То, что мне пришлось по душе, по настроению)
  • Страница 3 из 5
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • »
Поиск: